Снегг стоял, кипя бешенством; он взглянул на Фаджа, потрясенного его поведением, на Дамблдора, чьи глаза мерцали за стеклами очков, ничего не выражая, и, развернувшись с такой яростью, что мантия со свистом взметнулась за спиной, вихрем вылетел из палаты.

— Коллега, похоже, слегка не в себе, — заметил Фадж, глядя ему вслед. — На вашем месте, Дамблдор, я бы понаблюдал за ним.

— Уверяю вас, с ним все в порядке, — безмятежно отозвался Дамблдор. — Просто его постигло... м-м-м... жестокое разочарование.

— Не его одного! — горестно вздохнул Фадж. — «Ежедневный Пророк» уж не упустит возможности посмаковать подробности! Загнать Блэка в угол и все-таки опять упустить его! Да еще этот сбежавший гиппогриф. Я стану всеобщим посмешищем! Ладно... Мне пора в Министерство... Сообщить о происшедшем...

— А дементоры? — спросил Дамблдор. — Надеюсь, они покинут школу?

— Да, конечно, мы уберем их. — Фадж рассеянно запустил пальцы в волосы. — Я представить себе не мог, что им взбредет в голову применить Поцелуй к ни в чем не повинному мальчику... Совершенно распустились... Сегодня же ночью отправлю обратно в Азкабан. Не подумать ли нам о драконах на входе в школу?

— Хагриду эта мысль понравится. — И Дамблдор послал быструю улыбку Гарри и Гермионе.

Нарушители спокойствия вышли из палаты, мадам Помфри поспешила к двери и опять ее заперла, после чего отправилась в кабинет, что-то недовольно ворча себе под нос.

С другого конца палаты послышался тихий стон — Рон пришел в себя. Он сел, обхватив голову, и огляделся.

— Что... Что случилось? Гарри? Почему мы здесь? Где Сириус? Где Люпин? Вообще, что творится?

Гарри с Гермионой переглянулись.

— Сама объясняй, — сказал Гарри и отправил в рот очередной кусок шоколада.

Назавтра в полдень вся троица покинула больничный отсек. Замок был пуст. Наступившая жара совпала с окончанием экзаменов, и все, кто мог, отправились в Хогсмид насладиться всевозможными удовольствиями. Ни Рона, ни Гермиону Хогсмид не привлекал и они вместе с Гарри бродили вокруг замка, обсуждая удивительные события минувшей ночи и гадая, где теперь могут быть Сириус и Клювокрыл. Сидя у озера и наблюдая, как гигантский кальмар лениво вздымает над водой щупальца, Гарри на какой-то миг утерял нить беседы — он загляделся на другой берег. Ему почудился мчащийся прямо на него олень — как прошлой ночью...

На друзей упала тень, и, подняв глаза, они увидели Хагрида — лесничий вытирал от пота изрядно опухшую физиономию носовым платком размером с хорошую скатерть и лучезарно улыбался.

— Ну, понимаю... нечего радоваться... как все вышло ночью, — загудел он. — Ну то есть, что Блэк опять сбежал, и все такое. Но угадайте-ка что?

— Что? — наперебой закричали все, изображая любопытство.

— Клювик! Он сбежал! Он на свободе! Я того... всю ночь праздновал...

— Как замечательно! — воскликнула Гермиона, метнув на Рона, готового расхохотаться, укоризненный взгляд.

— Я, видно, не привязал его как следует... — Хагрид сияющим взглядом озирал луга. — Я вот только беспокоился... утром... н-ну.. вдруг он где встретил профессора Люпина, но Люпин... говорит, никогда... то есть не ел никого в эту ночь...

— Что-что? — растерянно спросил Гарри.

— Да вы чо, не слыхали? — посерьезнел Хагрид. Он понизил голос, хотя вокруг не было ни души. — Ну, Снегг, значит... всем слизеринцам сказал... решил, верно, пусть все знают... Что профессор Люпин, он, вишь, того — оборотень. Ну его и носило по полям... прошлой-то ночью. Теперь он, понятное дело, это... собирает вещи.

— Собирает вещи? — встревожился Гарри. — Почему?

— Почему, почему... — удивился Хагрид столь странному вопросу. — Он перво-наперво нынче же утром... отказался от должности. Не могу, грит, подвергать риску, ежели... ну, еще раз такое выйдет.

Гарри вскочил на ноги.

— Пойду повидаюсь с ним, — сказал он друзьям.

— Но если он уволен...

— Мы ничего не сможем поделать...

— Все равно я хочу его видеть. Встретимся здесь.

Дверь в кабинет Люпина была приотворена. Он уже упаковал почти все вещи. Возле потрепанного чемодана стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу, чемодан был открыт и почти заполнен. Люпин склонился над чем-то у себя на столе и на стук поднял взгляд.

— Я видел, что ты идешь, — улыбнулся Люпин, указав на пергамент, который разглядывал. Это была Карта Мародеров.

— Мы сейчас говорили с Хагридом, — начал Гарри. — Он сказал, что вы уволились. Ведь это неправда?

— Боюсь, что правда, — ответил Люпин, выдвигая ящики стола и выгружая содержимое.

— Но почему? Министерство магии уверено, что вы помогали Сириусу?

Люпин подошел к двери и закрыл ее.

— Нет. Профессор Дамблдор сумел убедить Фаджа, что я хотел спасти вам жизнь. — Он вздохнул. — Но для Северуса это была последняя капля. Думаю, особенно сильно его задела потеря ордена Мерлина. Вот он и… хм... как бы случайно... проговорился сегодня за завтраком, что я — оборотень.

— Но вы ведь не из-за этого уезжаете?

Люпин горько усмехнулся.

— Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они не захотят, Гарри, чтобы оборотень учил их детей. И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас... это не должно повториться!

— Но вы замечательный, самый лучший преподаватель защиты от темных искусств! Не уезжайте!

Люпин покачал головой и ничего не ответил. Гарри искал слова, способные уговорить его остаться. Но Люпин его опередил:

— Директор утром сказал, что ночью ты спас несколько жизней, Гарри. Если я и вправе чем-то гордиться, то это тобой. Ты действительно многому научился. Расскажи о твоем Патронусе.

— Откуда вы это знаете? — изумился Гарри.

— Что же еще могло прогнать дементоров?

Гарри рассказал ему, что произошло, и Люпин снова улыбнулся.

— Да, твой отец всегда превращался в большого оленя. Ты правильно угадал... поэтому мы и прозвали его Сохатый.

Люпин бросил последние книги в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся к Гарри.

— Вот, возьми, я это подобрал в Визжащей хижине прошедшей ночью. — Он протянул Гарри мантию-невидимку.

Поколебавшись, отдал мальчику и Карту Мародеров:

— Поскольку я больше не преподаватель, могу не чувствовать угрызений совести, что возвращаю тебе и это тоже. Мне она больше не пригодится, а ты с Роном и Гермионой, полагаю, найдете ей применение.

Гарри с улыбкой взял Карту.

— Вы однажды сказали, что Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост наверняка захотели бы выманить меня из школы... вот бы они повеселились...

— Да, конечно. — Люпин закончил сборы и закрыл чемодан. — Без тени сомнения заявляю, Джеймс был бы страшно разочарован, если бы его сын не нашел ни одного потайного выхода из замка.

В дверь кто-то постучал. Гарри поспешно засунул в карман Карту Мародеров и мантию-невидимку.

Это был профессор Дамблдор. Он ничуть не удивился, застав в кабинете Гарри.

— Ваш экипаж у ворот, Римус.

— Спасибо, директор.

Люпин поднял старый чемодан и пустой бак из-под гриндилоу.

— Что же, Гарри, прощай. Учить тебя было истинным удовольствием. Уверен, мы когда-нибудь еще встретимся. Директор, нет необходимости провожать меня до ворот, я сам справлюсь...

Люпин, подумал Гарри, хочет покинуть школу как можно скорее.

— До свидания, Римус, — спокойно сказал Дамблдор.

Люпин взял под мышку бак, и они с Дамблдором обменялись рукопожатием. Улыбнувшись Гарри на прощанье, Люпин быстрым шагом вышел из кабинета.

Гарри сел в опустевшее кресло, хмуро уставившись в пол. Он услышал, как закрылась дверь, и поднял голову — Дамблдор был все еще тут.